Приветствую Вас, Гость
Источник - ruscircus.ru
09.04.2010

Цирк в Византии

Константинополь, столицу существовавшей в прошлом Византийской империи, образно называли Римом Востока. Важнейшим зрелищным центром Византии был константинопольский цирк, во многом напоминавший римский.


В начале III века нашей эры в городе Византе (являвшемся сперва древнегреческой колонией, а затем римской провинцией) по распоряжению императора Септимия Севера соорудили монументальный цирк. Начиная с 330 года, когда на месте скромного Византа разросся шумный Константинополь, поражавший современников своей роскошью и нищетой, цирк приобрел широкую известность.
Цирк перестраивали много раз — и при императоре Константине 1, и при преемниках Константина, когда Римская империя разделилась на самостоятельные западную и восточную части, и тогда, когда с исторической сцены сошел последний римский правитель, а Восточню-Римская империя переродилась в империю Византийскую. Но при всех перестройках константинопольский цирк оставался всегда похожим на римские Большой цирк и амфитеатр Флавиев одновременно.

Жители Византии изъяснялись преимущественно на греческом языке, хотя и называли себя "ромеями" (т. е. римлянами). Поэтому они переводили латинское слово "цирк" (что буквально означает "круг", то есть конные бега на колесницах кругом арены) почти аналогичным тогда греческим выражением "ипподром" ("конный бег").
Ипподром-цирк представлял собой каменный двухъярусный корпус, окружавший арену 370 м длиной и 180 м шириной. С трех сторон арены были расположены места для зрителей — 40 повышающихся рядов мраморных скамей, на которых могло разместиться около 50 тысяч человек. Над скамьями возвышалась колоннада, поверх которой в жаркие или ненастные дни натягивали алого цвета тент.

Оконечность ипподрома занимала кафисма — большое здание, где находилась ложа правителей. Под ложей на специальном балконе располагались музыканты, а в самом низу здания помещались манганоны — конюшни, откуда на арену выезжали состязающиеся колесницы.
Кафисму увенчивала четверка бронзовых коней, поднявшихся на дыбы, — замечательная скульптура прославленного древнегреческого ваятеля Лисипла. Но главной достопримечательностью ипподрома являлась спина — пышно украшенная широкая и невысокая каменная стена, которая, как и в Риме, разделяла поле состязания на две половины и тем самым препятствовала произвольному переходу мчавшихся лошадей с одной части арены на другую.

Почти все возвышавшиеся на спине колонны, обелиски и статуи были вывезены из Греции или из Египта. Это выдающиеся произведения искусства. Так, например, по словам византийского историка Никиты Хониэта, статуя сидящего Геракла была таких размеров, что только палец на его руке равнялся по окружности поясу человека, а скульптура Прекрасной Елены, украшенная драгоценностями, поражала зрителей своей красотой.
Но художникам древности мало в чем уступали и византийские мастера. Воздвигнутую ими на спине Золотую колонну — 25-метровый обелиск из песчаника, облицованный листами позолоченной бронзы, — часто называли соперником родосского колосса — грандиозной статуи божества Солнца, которая стояла у входа в гавань греческого острова Родоса и считалась одним из семи чудес света.
Таков был внешний вид константинопольского ипподрома, не уступавшего по своей роскоши римскому Большому цирку и превосходившего во всех отношениях ипподромы других, "не столичных" городов Византии.

Как же проходили те зрелища, которые устраивались на арене ипподрома?
Городские улицы, выходившие к ипподрому, всегда были заполнены людьми. В поисках развлечений здесь постоянно фланировали состоятельные бездельники; на каждом шагу можно было видеть протянутые за подаянием руки тех, чьим кровом было открытое небо.

И вот наступали дни, когда вся эта толпа с ликующими возгласами устремлялась к скамьям ипподрома, вывешенный над кафисмой флаг оповещал горожан, что по случаю годовщины Константинополя, победы над неприятелем, коронации императора или же присвоения почетного звания консула какому-нибудь чиновнику городские власти устраивают излюбленные народом даровые состязания на колесницах.
Большинство стекавшейся на ипподром публики всегда рассчитывало на то, что состязания продлятся целый день. В таком случае в дополнение к удовольствию от зрелища можно было получить и бесплатное скромное угощение: хлеб, кусак соленой рыбы, немного овощей и фруктов. Люди рассчитывали также добыть хотя бы одну из тех мелких монет, которые иногда разбрасывались "щедрым" консулом.

Впрочем, консулы проявляли и настоящую щедрость. Присутствующим на состязаниях богачам они дарили диптихи — двустворчатые складни из слоновой кости с резными изображениями цирковых сцен. Диптихи эти служили своего рода программами представлений: на внутренние поверхности створок наносили слой воска и заостренной палочкой записывали на нем распорядок зрелищ.
Сами состязания на ипподроме заключались в том, что каждая пара колесниц трижды объезжала арену вокруг спины. Тысячи зрителей напряженно следили за тем, как возницы буквально играли своей жизнью, вверяя ее четверке бешено мчащихся коней.

При этом "приверженцы" и "противники" возниц обменивались друг с другом ругательствами и непристойными жестами. Даже в тех случаях, когда мчавшиеся стремглав лошади вдруг оказывались поверженными наземь и корчились в предсмертных конвульсиях, а среди обломков колесницы умирал окровавленный возница, — даже тогда со зрительских скамей неслись издевательские реплики и остроты. И если бы не присутствие многочисленных специальных лиц, с палками в руках присматривавших "за порядком", среди публики неминуемо началась бы потасовка (которая зачастую и происходила, но уже на улицах, после состязаний). Вот почему женщины на ипподроме сидели отдельно от мужчин — в закрытой пристройке, примыкавшей к кафисме. Вот почему тот возница, который опережал своего соперника и заканчивал состязание первым, награждался не только почетным знаком победителя, шейной золотой целью и 70 золотыми -монетами, .но и "неофициальным призом" — бурей аплодисментов, перебива;вшихся оскорбительными насмешками "противников".

"Ипподромная горячка" захватывала все слои византийского населения. Так, однажды находившемуся на ипподроме Михаилу III доложили о захвате неприятелем азиатских провинций страны. "Какова дерзость! — воскликнул разгневанный император. — Являются ко мне с докладом в тот момент, когда я весь поглощен крайне важными бегами и решается вопрос, не будет ли правая колесница разбита при повороте!.."
Проведение бегов на ипподромах византийских городов было сосредоточено в руках двух конкурирующих цирковых партий — факций. Поскольку их возглавляли богачи, каждая факция располагала большими денежными средствами, на которые содержались лошади и конюшни, служители для ухода за лошадьми и возницы, зверинцы и звероборцы-бестиарии, а также театральные комедианты, мимы и танцовщицы. По словам историка Прокопия, около зрелищ всегда кормилось "множество, почти бесчисленное количество людей".
По цвету одежды состязавшихся возниц одна партия называлась "голубой", а другая "зеленой". Соответственно этому и все взрослое население Византии делилось на сторонников того или другого цвета.

Факций враждовали между собой, и вражда их была обусловлена не только конкуренцией и спортивным азартом, но также политическими и религиозными раз­ногласиями. Однако случалось, что трудовые массы "голубых" и "зеленых" объединялась для совместной борьбы против императорской власти, и тогда ипподромы представляли собой арену самой настоящей гражданской войны. Так было во время восстания "Ника".
В один из январских дней 532 года ипподром и улицы Константинополя неожиданно огласились возгласами: "Ника!" Такими возгласами (означающими по-гречески: "Побеждай!") обычно подбадривали состязавшихся возниц, но на сей раз это был клич обездоленных людей, которые выступили против тяжких налогов, вымогательств и произвола чиновников, расправ над инакомыслящими. Восставшие громили правительственные здания, освобождали заключенных, а пе­репуганному императору Юстиниану, поклявшемуся на ипподроме облегчить условия жизни, были брошены в лицо гневные слова: "Ты лжешь, осел! Ты даешь ложную клятву!"

Но повстанцы были почти безоружны, плохо организованы и не могли противостоять отборным войскам. В результате, по свидетельству летописца Феофана, "произошло страшное избиение и люди, находившиеся на ипподроме (говорят, 35 тысяч человек), погибли".
Восстание "Ника", расправа с которым является самым мрачным эпизодом во всеобщей истории цирка, наглядно показало правящей верхушке Византии, что пресловутая политика "хлеба и зрелищ", проводившаяся со времен Древнего Рима, уже изжила себя. Характерно, что после подавления восстания интерес к состязаниям колесниц стал ослабевать, хотя сами зрелищные представления продолжались еще столетия спустя.

Бега на колесницах были основным, но не единственным зрелищем на аренах византийских цирков-ипподромов.
Господствовавшая в стране христианская религия запрещала римские гладиаторские бои как "неподходящий вид увеселения" и "вызывающие слезы зрелища". Но это отнюдь не мешало существованию сходного вида "увеселений" — схватке человека с диким зверем, что в Византии получило, пожалуй, большее распространение, чем в самом Риме. Забывая о "любви к ближнему", "святые отцы" с увлечением следили за отчаянной борьбой бестиариев, кончавшейся зачастую смертью истерзанных звероборцев. Была распространена и звериная травля на арене. Известный путешественник Вениамин Тудельский, посетивший Византию в 1171 году, писал об ипподроме: «Выводят львов, леопардов, медведей и диких ослов — одних на других, и ни в одной земле нельзя видеть подобного увеселения». Показывались в Константинополе и дрессированные звери.

Достаточно разнообразны были выступления в цирках акробатов, наездников, жонглеров, фигляров-потешников в масках или с измазанными сажей лицами, а также борцов, метателей диска, бегунов. Некоторые из них прибывали в Константинополь издалека — из Египта, Аравии, Персии, Армении и Грузии. По словам современников, то, что показывали циркачи-фокусники, "было необычайно и чудесноэ".
Большим успехом, например, пользовался такой акробатический "фокус". На арене устанавливали вертикально пару высоких шестов. Вершины их соединяли канатом и им же обвивали один из шестов снизу доверху, образуя как бы вьющиеся ступеньки. Всходя по ним, акробат становился на вершине шеста то на одну ногу, то на другую или же стоял на голове. Вдруг, сделав неожиданный прыжок, он начинал быстро и безостановочно крутиться, ухватившись за канат рукой. Затем, стоя на канате во весь рост, акробат метко стрелял из лука в цель, поставленную довольно далеко, Наконац, установке на лбу доску, на которой двое мальчиков выполняли гимнастические упражнения, он шел по канату от одного шеста к другому.

От акробатов не отставали наездники. Погоняя быстро бегущего коня, человек, слегка наклонившись, стоял на его крупе и непрерывно перебирал ногами, и взмахивал руками, будто летящая птице. Потом он соскакивал с бегущей лошади, хватался за ее хвост и оказывался снова в седле. Вслед за тем наездник опускался с одной стороны седла и, обогнув брюхо коня, поднимался с другой его стороны.
Подобные "номера" не всегда оканчивались благополучно, и историк Хониат рассказывает о том, что произошло однажды на константинопольском ипподроме.
Некий человек прыгнул с крыши кафисмы, чтобы показать зрителям свое искусство "летать по воздуху".

Одетый в длинный и очень свободный халат, перетянутый обручами, отчего на одежде образовалось множество складок, человек этот рассчитывал, что ветер надует складки и понесет его, словно корабль на парусах. Разумеется, такой "трюк" не удался, и несчастный "воздухоплаватель" камнем упал на землю, сломав себе руки и ноги.
Кроме всех этих "представлений", которые известны нам из описаний различных историков, летописцев и путешественников (изданных в 1858—1862 годах в девяти книгах под общим названием "Византийские историки, переведенные с греческого"), ряд зрелищных сцен, изображенных на диптихах, остаются непонятными по своему характеру.

Небезынтересно отметить, что увеселения циркового характера не ограничивались в Константинополе только ареной ипподрома. Например, во время народного праздника, так называемых календ (приходившегося на конец декабря — начало января), прямо не улицах и площадях выступали канатоходцы и жонглеры, лихо плясали ряженые, одетые воинами и монахами и распевавшие песни, в которых высмеивались вельможи м церковь. Неведомо откуда приходили сюда и вожаки медведей: дрессированные "косолапые" уморительно пародировали судейских чиновников, восседающих на скамьях и держащих "весы правосудия". Правительство подвергало преследованиям участников этих веселых праздников-маскарадов, так как в последних усматривался "вызов общественному спокойст­вию".
Таковы были зрелища византийского цирка, продолжавшиеся вплоть до того времени, когда обнищавшее западноевропейские феодалы-крестоносцы предприняли ряд грабительских военных походов.

В 1204 году крестоносцы захватили Константинополь, превратив город, По словам византийского ученого Никифора Григоры, в "равнину разрушения, наполненную обломками и развалинами".
Разрушен и разграблен был и ипподром. Только бронзовые кони были сняты с кафисмы и увезены в Венецию, где они и поныне вызывают всеобщее восхищение, являясь украшением собора св. Марка. "Крестоносные болваны" (как назвали участников крестовых походов Маркс и Энгельс) не пощадили замечательных украшений цирка: все статуи были разбиты на куски и переплавлены для чеканки монет. Нищая "рыцарская братия" даже содрала бронзовые листы с Золотой колонны. Разумеется, о зрелищах в Константинополе уже никто не помышлял, и, хотя через 57 лет Византийская империя была восстановлена, цирковые представления более не возобновлялись.

В 1453 году, когда Византия, будучи завоевана турками, окончательно прекратила свое существование, а Константинополь стал Стамбулом, главным городом Османской империи, ипподром был ограблен "подчистую" и разрушен почти до основания. В дальнейшем из его руин брали камень для строительства домов и тюрем, а мрамор жгли на известку.
На одной из стамбульских площадей, Ат-Мейдан, являющейся частью константинопольского ипподрома, сохранились в большей или меньшей степени три памятника бывшей цирковой спины — обелиск, доставленный при императоре Феодосии I из египетского города Гелиополя, Змеиная колонна из греческого города Дельф (изображающая свившихся змей) и Золотая колонна.
Но о существовавшем здесь цирке напоминают ныне не только эти остатки: поскольку первыми декораторами древнерусских храмов были вызванные на Русь византийские мастера, изображения на фресках Софийского собора в Киеве ряда цирковых сцен, в частности конных ристаний на ипподроме, наводят на мысли о "царьградском" цирк или о его местном "собрате", который пока еще не обнаружен археологами.
Такова краткая история византийского ипподрома, знаменитого не менее цирка в Древнем Риме.

В. Брабич, Г.  Плетнева
Журнал "Советский цирк" Май.1960 г